...

Разумеется, это влияет на тактику и вообще на все. Нет замены нужного класса в случае травмы (хотя вообще есть) — придется играть вшестером. Конкуренция не только внутри амплуа, но и внутри классов заболевания. На единственную позицию 1 класса, скажем, всегда 5-6 претендентов. А дальше надо смотреть, какие функции у этих людей на поле и выявлять сильнейших повторно. Клетчатый отбор.

С другой стороны, международные структуры заинтересованы в том, чтобы паралимпийский спорт выглядел спортом именно инвалидов, а не здоровых людей. В этом море цинизма, но и разумное начало тоже. Чем здоровее участники, тем больше вопросов у зрителей и выше риск подставок. Поэтому Международный паралимпийский комитет (МПК) потихоньку выдавливает из парафутбола «минимальщиков», сократив их число на поле с двух до одного и пересмотрев систему классификации.

Нюанс, однако в том, что для выявления ДЦП не существует биохимического метода. Только неврологический. Опытный врач способен во время предтурнирного теста определить степень болезни. А опытный тренер — научить более здоровых людей выглядеть более больными.

Главные соперники наших на международной арене в течение всех последних лет — украинцы. Именно в их сторону и летят подчас критические стрелы. Рассказали, как на каком-то турнире «жовто-блакитные» проигрывали и были вынуждены прибавить к концу матча. Открывшиеся вдруг возможности инвалидов вызвали у классификаторов изумление. Медицинские рамки присвоенных степеней оказались раздвинуты.

Что встречно рассказывают украинцы про нас, по понятным и печальным причинам узнать теперь проблематично. Политика не обошла параспорт стороной: на одном из турниров лет десять назад случилась драка с грузинами, которые вывесили на трибуне баннер, упрекавший наших футболистов с грузинскими фамилиями. Грузин Барамидзе занял жесткую позицию: «Это не моя команда и не игроков, какие бы корни у них ни были. Это команда России!»

Однако мужикам есть за что биться, по крайней мере, в России и Украине. Паралимпийский спорт — это госфинансирование и зарплаты. Тарификация зависит от престижности турнира и занятого на нем места. Самый высокий коэффициент, на который умножается базовая ставка, — золотой олимпийский, он равен 25. Чемпионат Европы — 18, чемпионат мира — 21. Чемпионат России — 8.

Максимальная месячная зарплата, на которую может претендовать парафутболист после победы на Играх, — 160 тысяч рублей (оклады тренеров сопоставимы). Выплачивается в течение года или до следующего крупного турнира, потом производится перерасчет. Поскольку паралимпийцы приравнены в льготах к олимпийцам, победители Игр получают пожизненную стипендию в 32 тысячи рублей. И поминают добрым словом Виталия Мутко. До него у спортсменов-инвалидов набегало от государства 10-12 тысяч в месяц, не больше.

А теперь тревожная дробь. Футбол среди больных ДЦП вывели из олимпийской программы, оставив лишь тотально слепых (5×5). Вроде бы могут вернуть, но не в Токио-2020, а в Париже-2024. На это накладываются наши тяжелые отношения с МОК и МПК, подвесивших всех паралимпийцев страны в плане допуска к Олимпиадам. Не ситуация, а караул.

Кстати, отечественная федерация футбола среди лиц с заболеванием ЦП входит в состав именно Паралимпийского комитета России (ПКР), а не РФС. Что есть определенный укол для большого футбола. Инвалиды приносят медали, но ими не покомандуешь, потому что они ничего не просят. Ни экипировку, ни премиальные. РФС может помочь мячами, но с этим Лев Черной и ПКР как-то справляются.

Побочный эффект — финансирование парафутболистов регионами. Попросят, бывало, денег на поездку и подготовку, им в ответ: «А сколько медалей можете добыть?» — «Одну». — «Мало, не дадим. Нам в зачете регионов нужно больше. Как в плавании».

Вот такая жизнь. Финансируются не живые люди, а медальный зачет. Бюджетные деньги вкладываются не в инвалидов, а в разгон карьеры чиновников.

Возможно, по этой причине в стране не так много футбольных ДЦП-клубов — порядка двадцати пяти. Неплохи дела в Северной Осетии, Новосибирске, Рубцовске, Самаре, Сочи, Рязани, Московской, Нижегородской и Ленинградской областях, Казани, Тюмени, Ханты-Мансийске… Раз в году клубы съезжаются в Тихвин и за две недели разыгрывают чемпионат России. Почему в Тихвин? Потому что там есть внесенный в реестр минспорта стадион. На нем «Тосно» выступал, чемпионство ему небесное. Только на таких аренах можно проводить чемпионаты страны, санкционированные и профинансированные спортивным ведомством. Странновато, но что поделаешь?

Хотя раньше чемпионаты проводились два раза в год. Лучше бы этим озаботились, ей-богу.

А «Лев Черной — Олимпия», пока суд да дело, выступает в Западной любительской лиге Москвы. Идет на 8-м месте среди 14 команд. Уровень не такой уж низкий: в лиге поигрывают Головской, Половинчук и другие герои вчерашних дней. В чьих командах, уточню, нет инвалидов.

Играла сборная Барамидзе и с женщинами. Побеждала, стало неинтересно. Сам тренер склонен приравнивать уровень своей команды ко второй российской лиге. Пусть не к топ-представителям, но все же.

В июле 2019-го «дэцэпэшников» ждет чемпионат мира в Севилье. Поедут выигрывать, ведь у них все хорошо. Настолько хорошо, что этих парней совершено не хочется жалеть. Какие они инвалиды? Крепкие, с дипломами о высшем образовании, на машинах, с семьями, у некоторых по трое детей. Получают нормальную зарплату, экипированы, ездят на 5-6 сборов в году, тренируются на шикарной базе. Не надо их жалеть! Жалость вообще ядовитое чувство, а тут еще и драмы нет.

Но драма есть. Не тогда, когда все хорошо, а когда люди с заболеванием ДЦП проигрывают конкуренцию.

Они цепляются за футбол изо всех сил, потому что привязаны им к жизни, полной надежд. Они готовы терпеть и ждать, сколько смогут, сколько нужно. Подмосквич Роман Песоцкий не проходил в сборную семь лет, но продолжал работать. Отобрался. И стал со вторым классом заболевания чемпионом Европы-2018. Кстати, этот титул наши завоевали впервые.

Другой парень не прошел медицинскую классификацию. Он хотел и мог играть. Возможно, он даже был допущен, но не во второй класс, с которым на поле выходят сразу пятеро, а в третий, где лишь один, и, значит, слишком высока конкуренция. Не знаю точно. Но человек теперь кладет асфальт в Нижнем Новгороде.

Потому что в обычной жизни их не очень ждут. Там они инвалиды, там, скорее всего, обочина. А в футболе — свет прожекторов, запах газона, победа над болезнью и вера в то, что ты кому-то нужен.

Под конец — реклама. Не скрытая, а явная, демонстративная. Видите ли, в футболе для больных ДЦП, по словам Барамидзе, не все попадают в сборную, но всех тренируют и уж точно просматривают. Сборной и клубам не хватает хороших футболистов. Во дворах не найдешь, а больше, собственно, и негде.

Мамы, папы, юноши, детки — приводите и приходите. Возьмут — радость. Не получится — вы хотя бы попытались.

Все контакты, вплоть до личных, — на сайте Всероссийской федерации футбола лиц с заболеванием ЦП. То есть здесь.

Фото: Матч ТВ/Евгений Дзичковский, Всероссийская федерация футбола лиц с заболеванием ЦП, Phil Cole / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

https://matchtv.ru/football/matchtvnews_NI962080_Sbornaja_kotoruju_ne_nado_zhalet_Rossijskije_futbolisty_s_zabolevanijem_DCP_vyigrali_v_mire_vso?fbclid=IwAR2S-m3-11HNQWCQm1S1HMc2tD7OshPWVMFuJfVqldKt1dQHekhaWYApd08