Доктора Джона Дауна знают у нас мало, а человек был замечательный

Ирина ЛУКЬЯНОВА

Портрет Джона Лэнгдона Хэйдона Дауна, 19 в. Изображение с сайта findagrave.com

Первопроходец, как и многие люди его поколения, превращавшего архаичный мир в мир современный, Джон Лэнгдон Хэйдон Даун (он предпочитал, чтобы его называли Лэнгдоном-Дауном) родился в 1828 году, как Лев Толстой и Жюль Верн. Он был шестым и последним ребенком в семье деревенского торговца в Корнуолле.

Отец его, Томас Джозеф Алмонд Даун, содержал в деревне Торпойнт магазин, где продавались и продукты, и лекарства, и ткани. Отец уже три раза прогорал, но в Торпойнте все-таки наладил стабильную торговлю. Джона в 14 лет забрали из школы, чтобы он помогал отцу торговать, и до 18 лет он простоял за прилавком.

Когда ему было 18, семья отправилась на пикник, которому помешал сильный ливень; они укрылись в сельском доме, где компании прислуживала умственно отсталая девушка. Девушка эта запала в душу молодому Дауну – он записал на склоне лет, что часто думал о ней: неужели ничего нельзя сделать для таких, как она, неужели нельзя им помочь?

Студент, аптекарь, хирург

Восемнадцатилетний Джон уехал из дома в Лондон и стал помощником хирурга в Ист-Энде. Он научился срезать мозоли и пускать кровь, ассистировал при удалении зубов и выдавал простые лекарства. Однако он понимал, что без хорошего образования экзаменов на врача не сдаст.

В это время в Королевском фармацевтическом обществе можно было пройти базовый естественнонаучный курс для будущих фармацевтов. Джон Даун записался на этот курс, потратив на него львиную долю своих сбережений, и, пройдя его, получил квалификацию химика-фармацевта.

Он вернулся домой и некоторое время работал в семейном магазине, которым теперь управляли его старшие братья. Семейное предприятии «Братья Дауны» стало членом Королевского фармацевтического общества, а Джон создал для фирмы несколько безрецептурных препаратов – средства от кашля, от жара, от поноса и так далее; они имели большой успех у покупателей.

Кроме того, братья Дауны стали выпускать зубную пасту, лавандовую воду и прочие косметические средства. Семейный бизнес процветал. Джон, однако, оставил его: Королевскому фармацевтическому обществу нужен был лаборант, и Лэнгдона Дауна пригласили на эту должность. Он вернулся в Лондон. Однако прожил он в столице недолго, потому что тяжело заболел (вероятнее всего, туберкулезом) и был вынужден вернуться домой, где медленно выздоравливал, отдыхая и гуляя на чистом деревенском воздухе.

Отец семейства умер в 1853 году, оставив магазин старшим сыновьям, и Джон окончательно сделал свой выбор в пользу медицины. Он поступил в медицинскую школу при  Лондонском госпитале.  Работа в семейном магазине позволила ему накопить денег, которых хватало на оплату обучения, но не хватало на проживание в Лондоне. Ему помогла сестра Сара, которая жила в столице вместе с мужем Филиппом Креллином; в доме сестры Джон Даун прожил следующие пять лет.

У Филиппа Креллина была сестра Мэри, обаятельная, добрая, образованная и музыкальная девушка. Ей, глубоко верующей христианке, Джон преподнес копию своей научной работы; она внимательно прочитала ее и сохранила в своих бумагах. Симпатия между молодыми людьми крепла, но возможности зажить своей семьей у них не было до тех пор, пока Джон не закончил учебу и не обзавелся собственной медицинской практикой.

Он начал работать в гинекологическом отделении Лондонского госпиталя акушером; это дало ему бесплатную квартиру. Работа акушера отнимала много сил и времени, однако он продолжал учиться и в 1859 году получил степень доктора медицины.

Нестеснение в Эрлсвуде

Джон Даун с семейством. Фото с сайта langdondownmuseum.org.uk

Но в 1858 году в его жизни произошла резкая перемена: Джон Даун, оставив и Лондон, и хирургию, и акушерство, переехал в провинцию, где возглавил Королевский приют для идиотов в Эрлсвуде (здесь, пожалуй, нужно принести извинения читателю: то, что в XIX веке было общепринятой терминологией, сейчас звучит как грубые ругательства – тем не менее, историческая правда требует точных названий, которые неизбежны при рассказе о давно ушедших временах, опровергнутых теориях, канувших в Лету научных концепциях; хотелось бы надеяться, что вслед за ними канут в лету и ругательства, которые когда-то были обычными диагнозами).

Приют в Эрлсвуде переживал не лучшие времена и подвергался суровой критике со стороны Комиссии по психическим заболеваниям (в ее состав входили врачи и юристы): антисанитария, плохой уход за больными и их высокая смертность привели к отставке руководителя. Новому начальнику приюта обещали 400 фунтов жалованья в год, квартиру и отопление. Джон Даун, заняв вакансию, получал возможность жениться и зажить своим домом.

Надо сказать, что как раз в середине XIX века в Англии стало меняться отношение людей к психически больным людям. До тех пор порядки в английских приютах мало отличались от знакомых нам по «Палате номер шесть» (обратим внимание, что Чехов написал ее в 1892 году). Однако в 1845 году в Англии появился закон под названием «Акт о психических заболеваниях» (его иногда называют «Актом о лунатизме», но lunacy по-английски не только лунатизм, но и невменяемость, сумасшествие, психическое заболевание). Этот акт требовал, чтобы каждое графство страны предоставляло приют нищим психически больным; так появилась целая система государственных приютов и комиссий, которые следили за порядком в них.

Эрлсвудский приют появился через три года после принятия закона. В основе его создания лежали прогрессивные идеи: не только ухаживать за пациентами, но и заниматься их обучением, физическими упражнениями и духовной жизнью. Однако приют быстро рос, не успевая справляться с притоком пациентов; положение дел в нем оставляло желать лучшего, и в конце концов встал вопрос о смене руководства.

Джон Лэнгвуд Даун провел в Эрлсвуде десять лет, занимаясь и исследованиями в области психиатрии, которая ранее не входила в круг его научных интересов, и административной работой. Ориентиром для него стал Джон Коннолли, психиатр, который посвятил себя реформированию приютов для психически больных, исходя из принципа «нестеснения» — то есть отказа от смирительных рубашек, связывания больных и физических наказаний.

В Эрлсвуде исключили не только привязывание и связывание пациентов, но и такие меры наказания детей, как оставление без еды (кстати, если мы посмотрим на русскую классическую литературу, найдем немало примеров оставления обычных гимназистов без обеда и в начале ХХ века).  Даун сократил уровень смертности в Эрслвуде – для этого пришлось добиться соблюдения санитарно-гигиенических норм и открыть изолятор для инфекционных больных, чтобы останавливать распространение эпидемий.

Джон Даун наладил снабжение приюта свежими продуктами и организовал для пациентов вкусное питание. Персонал в приюте отдавал много сил обучению подопечных навыкам самообслуживания и гигиены: детей учили самостоятельно есть, умываться, заботились о чистоте постелей (медсестры три раза за ночь будили детей, чтобы посадить на горшок).